Все пошло настолько плохо, что к нам в дом среди ночи стали свободно заходить люди с дурью и трубками. Мы с Джо спали, но это не мешало нам затягиваться прямо в постели — для нас зажигали трубку, и новый цикл приема начинался.
Под кайфом я не думал ни о чем. Однажды ночью в Мэндвилль-Каньон был страшный пожар, и, к счастью, он повернулся к нашему кварталу в форме буквы U и миновал нас. Но весь каньон был в огне, и мой шофер вошел в дом, чтобы разбудить нас. Он предупредил, чтобы мы сматывались отсюда, из каньона, но мы торчали уже пятый день подряд. Он кричал: «Гр***ный каньон в огне!», но всё, что мы могли сделать, это сказать: «Да, да, о-кей», и снова завалились спать. В конце концов он выдернул нас из постели и сказал, чтобы мы взяли с собой только то, что можно унести. Я взял несколько картин и гитар. Небо было черным-черно от густого дыма, и все было в огне. Спустя несколько дней я прочитал, что пожар, раздутый знаменитыми ветрами Санта-Анна, повлек за собой ущерб в 70 млн. долл., разрушил гигантское пространство в 15 200 гектаров, спалил 200 домов, 50 человек пострадали, а трое погибли. По какой-то причине нам повезло. Наш дом был единственным во всем квартале, который уцелел. Все, что осталось от пляжного домика Нила Янга — это противопожарные цепи. В то же время менеджер Джейсон Купер вывез из своего дома все за исключением своего «любимого» попугая.
Когда занимаешься фрибейсом, не задумываешься, насколько плохо это может обернуться для тебя или как ты на это «подсаживаешься». Первая затяжка приносит настоящую эйфорию, но она не повторяется снова, так что ты постоянно стараешься словить тот первый раз. Это безумный наркотик. Он не вызывает такой зависимости, как героин, потому что можно остановиться, поспать и не возвращаться к этому несколько дней, если ты не хочешь. Тут нет физической зависимости. Просто начинаешь одержимо желать повторить тот первый раз, и эта одержимость погружает тебя все глубже и глубже. Некоторые становятся параноиками. Со мной никогда не случалось настоящей паранойи. Я просто не создан для неё.
Например, когда в начале 80-х мы были на гастролях, Кит решил убить меня. Я много курил трубку, и Кит стал мистером Администрацией-по-запрету-наркотиков. Мы поссорились с Джо, она позвонила Киту, и он встал на гр***ную тропу войны. Он подумал, что я заперся в своей комнате с женщиной. На самом деле я заперся курить трубку. Проблема с Китом в том, что если он вобьет себе в голову какую-нибудь мысль — не важно, верную или неверную — она там оседает, и никто её оттуда уже не выбьет. Он поймал меня и закричал: «Никто не занимается фрибейсом, это пустая трата времени».
Я ответил: «Да, о-кей, конечно, Кит» и проигнорировал его тем, что спустился вниз на ресепшн и снял другую комнату в отеле, где меня нельзя будет найти. Так вот, Кит пронюхал это и сформировал отряд, с которым направился на поиски меня. Подумал, что хорошо замел следы, но прошло немного времени, и Кит меня нашел. Он вломился ко мне, сломал у трубки стеклянную чашу и поднес её мне прямо к лицу. Я вывернулся и ударил его в лицо, а потом по я***м и поддых, он чуть не вылетел в окно, и мы оба были под кайфом. Он серьезно решил причинить мне вред, а я серьезно решил причинить вред ему, он разбил бутылку и порезал меня ей. Я стремительно выбежал вон к Мику и Чарли, которые сидели через пару дверей. Я тяжело дышал, и из меня лилась кровь.
Но они вместе работали над песней, и пока я стоял, а моя кровь стекала на паркет, Мик посмотрел на меня и поинтересовался: «У тебя есть какие-нибудь мысли по поводу перехода между куплетами?»
Я ушел, накачанный адреналином, и вернулся в комнату, где находился Кит. Он вытащил свой нож с зазубринами — огромный ямайский кинжал, — поднес его к моему горлу и предупредил: «Я убью тебя».
Я стоял и вскричал: «Хорошо, давай, ну же!»
Он долго смотрел на меня, все время нажимая на меня ножом, а потом проговорил: «Я, на, перерезал бы тебе глотку, но твоя подружка никогда не простит мне этого».
Кит просто посмотрел на меня, а я просто посмотрел на него, и на этом все кончилось. Взглядами. С тех пор мы не воевали, если не считать дважды в год празднования «ножа к горлу». Или мы заканчивали всё тем, что раскуривали вместе муть в знак «прекращения огня».
В то время Кит был неразлучен со своими пистолетами и ножами. Теперь это не так из-за охраны в аэропортах, но тогда он всегда носил с собой оружие. Он обычно пугал людей своей пушкой, которая выглядела довольно устрашающе, но редко пускал её в дело. Правда, однажды в нью-йоркском отеле, когда Кит терроризировал Фредди Сесслера, он нажал на курок и прострелил пол. Прямо внизу какие-то пожилые пенсионеры играли в карты, так что пуля Кита испортила им вечер.
У меня тоже был пистолет — «.44 Магнум». Это был подарок Дона Джонсона со съёмок «Miami Vice», но в нём не было ни одной пули. Мы что-то обсуждали, как вдруг Кит решил вытащить свою пушку. Я предупредил всех: «Очистить поле боя». Кит вернулся со своим «Дерринджером», наставил его на меня и закричал: «Ты — гр***ный ублюдок, Вуди!» Я хладнокровно достал свой «.44 Магнум». И это оказался последний раз, когда Кит пугал меня своим пистолетом… до следующего раза.
Все, кого я знал, отрывались вместе со мной. Когда мы с Бобби Кизом фрибейсили, мы были самой плохой компанией, которую только можно было найти. Для Бобби всё это обернулось так плохо, что однажды он оказался в ломбарде со своим саксофоном, где клянчил денег на жизнь. Для меня же это обернулось так плохо, что я убедил свою страховую компанию разрешить нам взять заем на 70 тыс. долл. на ремонт дома, так чтобы я смог купить себе еще больше дури. Когда нам прислали чек, я залил въезд в дом гудроном, покрасил кухню в зеленый цвет и сказал себе: «Вряд ли это стоит 70 тысяч долларов». И деньги разошлись. Они исчезли за 6 недель.
Мы жили в Лос-Анджелесе 5 лет, так что подсчитайте, какие деньги я тратил на это.
Наши друзья понимали, в чем дело, но только не мы, потому что мы были в процессе. Я всегда говорил, что когда мне начнут мерещиться прячущиеся в кустах снайперы, то пришло время завязывать. Что я и сделал — но это заняло у меня 5 лет.
17. В ожидании
Кит жил с нами на Форест-Нолл-драйв и в Мэндвилль-Каньоне, чему мы были очень рады.
У Джэми был волнистый попугайчик, который чирикал песню в одно и то же время, и Кит никак не мог понять, что эта птичка — не будильник. Однажды утром/вечером он спустился вниз в своих любимых кожаных штанах. Он один раз взглянул на чирикающего попугайчика, открыл окно и выкинул птицу в клетке вон. Мы вскричали: «Что же ты сделал, это же любимый попугайчик Джэми!» Кит задумался на мгновение, а потом пробормотал: «Никто мне не говорил, что это, на…, настоящий попугайчик».
Потом однажды вечером в Мэндвилль-Каньоне мы с Китом сидели на шесте для ныряния спиной к холму, и вдруг он повернулся ко мне и спросил: «Это ты только что пёрнул?» Я ответил: «Нет». Он сказал: «Ты, вонючий ублюдок — ты смердишь». Я посмотрел на него и подумал про себя, что наверное это он сделал, и тут мы оба оглянулись посмотреть на холм за нами и к нашему полному шоку и ужасу, увидели огромную бегущую массу дерьма, человеческого кала, разливающегося на нас.
Септическая бочка на холме лопнула. Это была не маленькая струйка — это была гигантская стена из дерьма, и она двигалась. Я побежал за своими болотными сапогами и за лопатой и попытался сделать все, что мог, чтобы отвадить её, потому что мне не очень хотелось, чтобы она проникла в дом. Там находилась мама Джо — Рейчел, и она всё кричала: «Ты можешь подцепить инфекцию, не прикасайся к этому, заболеешь». Мы надели маски, чтобы не вдыхать вонь и продолжали загребать лопатами, но его было слишком много. Оно опередило нас. К счастью, его остановил бассейн, иначе бы весь дом был бы заполнен экскрементами.
Примерно в это же время, когда Джо была беременна Лией и уже готовилась рожать, она, Рейчел, Кит и я расположились возле бассейна, как вдруг Кит свернул косяк. Рейчел просто не могла поверить тому, что она только что увидела, она была против наркотиков и заставила Кита уяснить самому себе: «Что это у тебя такое?» Он ответил: «Это косяк». Он протянул его ей: «Хотите?» Рейчел встала, схватила косяк и выкинула его прямо в бассейн.